Сергей Довлатов
  VelChel.ru 
Биография
Хронология
О Довлатове
Галерея
Рисунки
Афоризмы Довлатова
Романы
  Зона
  Компромисс
  Заповедник
  Ремесло
  Наши
  Чемодан
  Иностранка
  Филиал
… I
  … II
  … III
  … IV
  … V
  … VI
  … VII
  … VIII
  … IX
  … X
  … XI
  … XII
  Записные книжки
Повести
Рассказы
Литература продолжается
Интервью
Статьи
Ссылки
Казино с выводом денег на карту
 
Сергей Донатович Довлатов

Романы » Филиал

Тарасович, поглядывая на Лемкуса, говорил:
    - Может, и хорошо, что нас глушат. Иногда это даже полезно. Советские люди от этого только выигрывают.

Лемкус обижался:
    - Вы не понимаете, что такое религия. Религия для меня...
    - Понимаю, — жестом останавливал его Тарасович. — Источник заработка.

В коридоре мне попался диктор Лева Асмус. Лева обладал красивым низким баритоном удивительного тембра. Читал он свои тексты просто, выразительно и без эмоций. С той мерой равнодушия, которая отличает прирожденных дикторов.

Асмус проработал на радио восемь лет. За эти годы у него появилась довольно странная черта. Он стал фанатиком пунктуации. Он не только следовал всем знакам препинания. Он их четко произносил вслух. Вот и теперь он сказал:
    - Привет, запятая, старик, многоточие. Срочно к редактору, восклицательный знак.
    - Что случилось?
    - Открывается симпозиум в Лос-Анджелесе, точка. Тема, двоеточие, кавычки, «Новая Россия», запятая, варианты и альтернативы. Короче говоря, тире, очередной базар. Тебе придется ехать, многоточие.

Этого мне только не хватало.
    Должен признаться, что я не совсем журналист.
    Я с детства мечтал о литературе. Опубликовал на Западе четыре книги.
    Жить на литературные заработки трудно. Вот я и подрабатывал на радио.

Среди эмигрантских писателей я занимаю какое-то место. Увы, далеко не первое. И, к счастью, не последнее. Я думаю, именно такое, откуда хорошо видно, что значит — настоящая литература.

Моя жена — квалифицированная наборщица, по-здешнему — тайпистка. Она набирала для издательств все мои произведения. А значит, читать мои рассказы ей уже не обязательно.
    Должен признаться, что меня это слегка травмирует. Я спрашиваю:
    - Ты читала мой рассказ «Судьба»?
    - Конечно, ведь я же набирала его для альманаха «Перепутье».

Тогда я задаю еще один вопрос:
    - А что ты сейчас набираешь?
    - Булгакова для «Ардиса».
    - Почему же ты не смеешься?

Моя жена удивленно приподнимает брови:
    - Потому что я набираю совершенно автоматически.

Навстречу мне спешит экономический обозреватель Чобур. Девятый год он курит мои сигареты. Девятый год я слышу от него при встрече братское:
    «Закурим!»
    Когда я достаю мои неизменные «Голуаз» и зажигалку, Чобур уточняет: «Спички есть».

Иногда я часа на два опаздываю. Завидев меня, Чобур с облегчением восклицает:
    - Целый день не курил! Привык к одному сорту. Втянулся, понимаешь... Закурим!

Я спросил Чобура:
    - Как дела?
    - Потрясающие новости, старик! Мне дали наконец четырнадцатый грэйд в тарифной сетке. Это лишние две тысячи в год! Это новая жизнь, старик! Принципиально новая жизнь!.. Закурим по такому случаю.

Напротив кабинета редактора сидит машинистка Полина. Когда-то она работала в нашей франкфуртской секции. Познакомилась с немецким актером. Вышла замуж. Переехала с мужем в Нью-Йорк. И вот этот Клаус сидит без работы.

Я говорю Полине:
    - Надо бы ему поехать в Голливуд. Он может играть эсэсовцев.
    - Разве Клаус похож на эсэсовца?
    - Я его так и не видел. На кого он похож?
    - На еврея.
    - Он может играть евреев. Полина тяжело вздыхает:
    - Здесь своих евреев более чем достаточно.

Редактор Тарасович приподнялся над столом, заваленным бумагами.
    - Входи, — говорит, — присаживайся. Я сел.
    - Тебе в Калифорнии бывать приходилось?
    - Трижды.
    - Ну и как? Понравилось?
    - Еще бы! Сказочное место. Райский уголок.
    - Хочешь еще раз туда поехать?
    - Нет.
    - Это почему же?
    - Семья, домашние заботь! и так далее.
    - Тем более — поезжай. Отдохнешь, развлечешься. Между прочим, в Калифорнии сейчас — апрель.
    - То есть как это?
    - Ну, в смысле — жарко. Я бы не задумываясь поехал — солнце, море, девушки в купальниках... Прости, отвлекся.
    - Нет уж, продолжай, — говорю.

Редактор продолжал:
    - Еще один вопрос. Скажи мне, что ты думаешь о будущей России? Только откровенно.
    - Откровенно? Ничего.
    - Своеобразный ты человек. В Калифорнию ехать не хочешь. О будущей России не задумываешься.
    - Я еще с прошлым не разобрался... И вообще, что тут думать?! Поживем — увидим.
    - Увидим, — согласился редактор, — если доживем.

Тарасович давно интересовался:
    - Есть у тебя какие-нибудь политические идеалы?
    - Не думаю.
    - А какое-нибудь самое захудалое мировоззрение?
    - Мировоззрения нет.
    - Что же у тебя есть?
    - Миросозерцание.
    - Разве это не одно и то же?
    - Нет. Разница примерно такая же, как между штатным сотрудником и внештатным.
    - По-моему, ты чересчур умничаешь.
    - Стараюсь.
    - И все-таки, как насчет идеалов? Ты же служишь на политической радиостанции. Идеалы бы тебе не помешали.
    - Это необходимо?
    - Для штатных работников — необходимо. Для внештатных — желательно.
    - Ну, хорошо, — говорю, — тогда слушай. Я думаю, через пятьдесят лет мир будет единым. Хорошим или плохим — это уже другой вопрос. Но мир будет единым. С общим хозяйством. Без всяких политических границ. Все империи рухнут, образовав единую экономическую систему...
    - Знаешь что, — сказал редактор, — лучше уж держи такие идеалы при себе. Какие-то они чересчур прогрессивные.

Год назад Тарасович заговорил со мной о штатной работе:
    - Ты знаешь, что Клейнер в больнице? Состояние критическое.
    (Клейнер был одним из штатных сотрудников.) Я спросил:
    - Думаешь, надежда есть?
    - Сто шансов против одного. А значит, освобождается вакансия.
    - Я спрашиваю — надежда есть, что он будет жить?
    - А-а... Это вряд ли. Жаль, хороший человек был. И не в пример тебе — убежденный борец с коммунизмом.
    Пришлось мне объяснить редактору:
    - Понимаешь, штатная работа не для меня. Чиновником я становиться не желаю. Дисциплине подчиняться не способен. Подработать — это с удовольствием. Но главное мое занятие — литература.
    - Сочувствую, — заметил Тарасович искренне, без всякого желания обидеть.

Страница :    << 1 [2] 3 4 5 6 > >
 
 
    Copyright © 2016 Великие люди - Сергей Довлатов