Мистер Хиггинс рассказал нам о задачах симпозиума. Вступительную часть завершил словами:
- Мировая история едина!
- Факт! — отозвался из своего утла загадочный религиозный деятель Лемкус.
Мистер Хиггинс слегка насторожился и добавил:
- Убежден, что Россия скоро встанет на путь демократизации и гуманизма!
- Факт! — все так же энергично реагировал Лемкус.
Мистер Хиггинс удивленно поднял брови и сказал:
- Будущая Россия видится мне процветающим свободным государством!
- Факт! — с тем же однообразием высказался Лемкус.
Наконец мистер Хиггинс внимательно оглядел его и произнес:
- Я готов уважать вашу точку зрения, мистер Лемкус. Я только прошу вас изложить ее более обстоятельно. Ведь брань еще не аргумент-Усилиями Самсонова, хорошо владеющего английским, недоразумение было ликвидировано.
Мистер Хиггинс дал нам всевозможные инструкции. Коснулся быта: транспорт, стол, гостиничные услуги. Затем поинтересовался, есть ли вопросы.
- Есть! — закричал Панаев. — Когда мне деньги вернут?
Самсонов перевел.
- Какие деньги? — удивился Хиггинс.
- Деньги, которые я истратил на такси. Хиггинс задумался, потом мягко напомнил:
- Лично я доставил вас из аэропорта на своей машине. Вы чтото путаете.
- Нет, это вы что-то путаете.
- Хорошо, — уступил мистер Хиггинс, — сколько долларов вы израсходовали? Панаев оживился:
- Восемьдесят. И не долларов, а франков. Машину-то я брал в Париже.
Мистер Хиггинс оглядел собравшихся:
- Вопросов больше нет?
Тут поднял руку чешский диссидент Леон Матейка:
- Почему я не вижу Рувима Ковригина? Все зашумели:
- Ковригин, Ковригин!
Бывший прокурор Гуляев воскликнул:
- Господа! Без Ковригина симпозиум теряет репрезентативность!
Мистер Хиггинс пояснил:
- Все мы уважаем поэта Ковригина. Он был гостем всех предыдущих симпозиумов и конференций. Наконец, он мой друг. И всетаки мы его не пригласили. Дело в том, что наши средства ограничены. А значит, ограничено число наших дорогих гостей. За каждый номер в отеле мы платим больше ста долларов.
- Идея! — закричал чешский диссидент Матейка. — Слушайте. Я перебираюсь к соседу. В освободившемся номере поселяется Ковригин.
Все зашумели:
- Правильно! Правильно! Матейка перебирается к Далматову. Рувимчик занимает комнату Матейки. Матейка сказал:
- Я готов принести эту жертву. Я согласен переехать к Далматову
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
О том, чтобы заручиться моим согласием, не было и речи.
Мистер Хиггинс сказал:
- Решено. Я немедленно позвоню Рувиму Ковригину. Кстати, где он сейчас? В Чикаго? В Нью-Йорке? Или, может быть, на вилле Ростроповича?
- Я здесь, — сказал Рувим Ковригин, нехотя поднимаясь.
Все опять зашумели:
- Ковригин! Ковригин!
- Я тут проездом, — сказал Ковригин, — живу у одного знакомого. Гостиница мне ни к чему. Матейка воскликнул:
- Ура! Мне не придется жить с Далматовым! Я тоже вздохнул с облегчением. Ковригин неожиданно возвысил голос:
- Плевать я хотел на ваш симпозиум. Все собравшиеся здесь — банкроты. Западное общество морально разложилось. Эмиграция — тем более. Значительные события могут произойти только в России!
Хигтинс миролюбиво заметил:
- Да ведь это же и есть тема нашего симпозиума.
Вечером нам показывали достопримечательности. Сам я ко всему этому равнодушен. Особенно к музеям. Меня всегда угнетало противоестественное скопление редкостей. Глупо держать в помещении больше одной картины Рембрандта...
Сначала нам показывали каньон, что-то вроде ущелья. Увязавшийся с нами Ковригин поглядел и говорит:
- Под Мелитополем таких каньонов до хрена! Мы поехали дальше. Осмотрели сельскохозяйственную ферму: жилые постройки, зернохранилище,конюшню.
Ковригин недовольно сказал:
- Наши лошади в три раза больше!
- Это пони, — сказал мистер Хиггинс.
- Я им не завидую.
- Естественно, — заметил Хиггинс, - это могло бы показаться странным.
Затем мы побывали в форте Ромпер. Ознакомились с какой-то исторической мортирой. Ковригин заглянул в ее холодный ствол и отчеканил:
- То ли дело наша зенитная артиллерия!
Более всего нас поразил кофейный автомат. Мы ехали по направлению к Санта-Барбара. Горизонт был чистый и просторный. Вдоль шоссе тянулись пронизанные светом заросли боярышника. Казалось - до ближайшего жилья десятки, сотни миль.
|